Эссе.

… Когда я провожал его по-дружески в аэропорту «Шереметьево» на рейс Москва – Нью-Йорк, стоя в очереди на регистрацию он вдруг повернулся ко мне, и в его глазах я увидел слезы. Он сказал: «Дима, я знаю, что мы больше никогда не увидимся. Можно я подарю тебе кое-что на память?». Он протянул маленький складной перочинный ножик. Такой абсолютно бойскаутский мальчишеский подарок. Глаза, в которых по-прежнему стояли слезы, смотрели на меня наивно, но в то же время пронзительно.

Я ответил: «Глен, спасибо, конечно. Но ты чего? Ну смотаешься сейчас в Штаты, уладишь свои дела, и я жду тебя в Москве». Я пытался улыбаться, но прекрасно знал: впереди его ждет смерть. Арест, суд и тюрьма, где вряд ли его оставят в живых. В тот момент передо мной стоял не взрослый бородатый мужчина, а ребенок, худощавый мальчишка в очках, чье детство было наполнено болью, унижением и одиночеством. В этом коротком и мощном флешбэке, будто в кино, я сам стал ребенком и, пожимая его руку на прощание, увидел сцены сексуальных издевательств отчима и одноклассников над Гленом, холодное равнодушие матери, презрение старшего брата.

Глен был американским педофилом. Я – старшим оперуполномоченным «убойного» отдела Московского уголовного розыска, работавшим «под прикрытием» с иностранными секс-туристами, приезжавшими в Москву в поисках утех с мальчиками.

И в тот момент холодное презрение к этим людям и расчетливый профессионализм сыщика и ученого-психолога сменились острой душевной болью и сопереживанием: я отчетливо понял, как важно разорвать этот порочный круг сексуальной эксплуатации детей, когда невинная жертва сама впоследствии становится монстром. Главное – не допустить новых жертв.

И вот, спустя годы работы в МУРе, выйдя в отставку, я полностью посвятил себя, свою карьеру детектива и психолога делу защиты детей.

Главное – не допустить новых жертв.